Стокгольмский синдром: как Патти Хёрст перешла к похитителям
Внучка медиамагната Уильяма Хёрста была захвачена в заложники леворадикальной террористической организацией, но, проведя два месяца взаперти, перешла на сторону террористов и отказалась возвращаться домой. Мы вспомнили, как развивалась история классического стокгольмского синдрома.
Около девяти вечера 4 февраля 1974 года в квартиру молодого аспиранта университета Беркли Стивена Вида и его 19-летней невесты ворвались трое вооруженных людей. Стивена избили, а его подругу прямо в купальном халате затолкали в багажник автомобиля и увезли в неизвестном направлении. Вскоре эта история взорвала все новостные выпуски страны, оттеснив даже Уотергейтский скандал: девушку звали Патти, и она была внучкой и одной из наследников медиамагната Уильяма Рэндольфа Хёрста.
Патрисия, третья из пяти дочерей Рэндольфа Хёрста, родилась 20 февраля 1954 года. Детство провела в респектабельном особняке в пригороде Сан-Франциско, посещала частные школы, слыла послушным и спокойным ребенком. Накануне своего 20-летия она учится на втором курсе факультета истории искусств в Беркли и делит квартиру со своим женихом, скромным молодым преподавателем. Свадьба намечена на лето 1974 года. Беркли бурлит левацкими настроениями, но Патти вся эта политика совершенно не интересует.
У ее похитителей бэкграунд был совершенно иным. Дональд Дефриз уже в 14 лет сбежал из дома, примкнул к уличной банде и начал промышлять мелкими грабежами. Отбывая срок за ограбление проститутки, он настолько проникся левыми идеями, что взял себе новое имя Синкю (в честь предводителя восстания рабов 1839 года), сбежал из тюрьмы и с несколькими единомышленниками основал собственную группировку — Симбионистскую армию освобождения (SLA). Идеология у новой организации абсолютно невнятная: тут и «черная революция» (притом что Дефриз был единственным афроамериканцем в группе), и «разрушение всех форм и институтов расизма, сексизма, эйджизма, капитализма, конкуренции», и «симбиоз… различных тел и организмов, живущих в глубокой и любовной гармонии и сотрудничестве в лучших интересах всех, кто составляет единое тело» — в общем, отовсюду понемножку. Да и кого волновали идеологические противоречия: главное, можно было и дальше заниматься грабежами и насилием, но уже под романтическими благородными лозунгами.
Первое время члены SLA развлекались тем, что сочиняли манифесты и придумывали себе пышные титулы: Дефриз назначил себя «генерал-фельдмаршалом», остальные соратники (число которых никогда не превышало 15) были преимущественно генералами. Все это перестало быть забавным, когда в ноябре 1973 года симбионисты застрелили одного из самых уважаемых афроамериканских педагогов страны Маркуса Фостера, объявив его «пособником правящего класса». Вскоре полиции удалось поймать двух активистов SLA, и оставшиеся на свободе решили: им нужен заложник, причем ценный.
Выйдя на связь, похитители объявили Патрисию «военнопленной» и первым делом потребовали освободить своих арестованных соратников. Поняв, что власти на это не пойдут, Дефриз сменил тактику и театрально потребовал выдать каждому неимущему жителю Калифорнии продовольственный пакет стоимостью 70 долларов плюс напечатать массовым тиражом пропагандистскую литературу, что, по некоторым подсчетам, обошлось бы семье Хёрст в 400 млн долларов. Отец девушки (у которого не было таких денег) предложил 6 млн долларов тремя порциями и вскоре учредил и внес первые 2 миллиона в фонд помощи нуждающимся, волонтеры которого начали раздавать на улицах еду.
Все это время Патти, как она рассказала позже, держали в узком шкафу с повязкой на глазах, угрожали убить, насиловали и… проповедовали идеологию SLA. Обращения пленницы, которые террористы регулярно записывали и передавали в СМИ, становились все более странными, пока наконец на 59-й день в эфире не появилась запись, шокировавшая общество едва ли не больше самого похищения. «Я точно знаю, что ни тебя, ни маму никогда не интересовали интересы народа, — обращалась Патти к отцу. — Ты, корпоративный лжец, естественно, скажешь, что я не понимаю, о чем говорю, но тогда докажи это на деле. Расскажи бедным и угнетенным людям этой нации о том, что собирается сотворить с ними корпоративное государство. Предупреди чернокожих и обездоленных людей, что их истребят до последнего мужчины, женщины и ребенка. Мне предложили выбор: либо меня освободят в безопасном месте, либо позволят присоединиться к силам Симбионистской армии освобождения и сражаться за свою свободу и свободу угнетенных. Я решила остаться и бороться». К пленке прилагалось фото Патти с автоматом в руках на фоне символики SLA. Позже она расскажет, что присоединилась к группировке под угрозой убийства, но к тому времени далеко не все захотят ей верить.
Верить в то, что девушка — лишь жертва, действительно становилось все сложнее. 15 апреля 1974 года Патти (вернее, Таню — в SLA ей дали новое имя в честь соратницы Че Гевары Тамары (Тани) Бунке) с карабином в руках зафиксировали видеокамеры при ограблении банка. В последующие недели она была замечена еще в нескольких криминальных инцидентах с ограблениями и перестрелками. Масла в огонь подливали новые обращения в СМИ, где «Таня» кляла родителей и с негодованием отметала предположения о том, что ее кто-то принуждает.
Тем временем полиции удалось вычислить местонахождение банды. 17 мая полицейские и агенты ФБР окружили лос-анджелесский дом, где прятались шестеро участников SLA во главе с Дефризом. Все они погибли: кого-то застрелили, кто-то задохнулся в возникшем при штурме пожаре. Примечательно, что штурм транслировался в прямом эфире: Патти с другими оставшимися на свободе членами SLA наблюдала за ним по телевизору в придорожном мотеле.
Год спустя члены SLA, среди которых была Патти, ограбили банк в пригороде Сакраменто, и там уже не обошлось без жертв: в ходе ограбления была смертельно ранена посетительница банка Мирна Опсал. А еще через полгода Патти арестовали.
За процессом Патти Хёрст, который начался 11 марта 1976 года, следила вся страна. Ей предъявили целый букет обвинений: ограбления, незаконное ношение и использование оружия, хранение взрывчатых веществ, покушение на убийство — в сумме хватит на 35 лет тюремного заключения. Защищать девушку взялся Фрэнсис Ли Бейли, до дела Хёрст прославившийся защитой «бостонского душителя» (серийного убийцы Альберто де Сальво), а также Эрнеста Медины — одного из предводителей самой кровавой резни мирного населения во Вьетнаме. Но усилия знаменитого адвоката и свидетельства экспертов, настаивавших на неадекватности Патти, не помогли ей избежать заключения: девушку приговорили к семи годам тюрьмы. Это потом дело Хёрст назовут классическим случаем стокгольмского синдрома: во время суда обвинение стояло на том, что все криминальные инциденты с участием девушки — акты свободной воли. Основания для таких выводов действительно были: так, во время одного из ограблений Патти осталась одна в машине и имела полную возможность убежать, но не только не сделала этого, но и прикрыла соратников стрельбой в воздух.
О мотивах Хёрст психологи и журналисты спорят до сих пор: кто-то считает ее абсолютной жертвой, другие берутся даже утверждать, что она сама и организовала собственное похищение. Интересную версию выдвинул в своей книге «Нейрополитика» Тимоти Лири: «Похитители применили к Патти Хёрст стандартные техники промывания мозгов, которым Синк научился в тюрьмах Калифорнии: во-первых, физический шок похищения, дезориентация во время пребывания в багажнике автомобиля, заключение в шкафу с завязанными глазами, а потом в крохотном темном чулане. Затем начинаются визиты Синка в эту „одиночную камеру“ и трансформация его роли из похитителя в источник биологического выживания Патти. Синк, словно мать, приносил ей еду и питье; словно отец, он сурово говорил, что только от него зависит, жить ей или не жить. Патти довели до состояния сосунка-младенца, лилипута среди великанов. Когда мозг сигнализирует об опасности, все остальные виды психической деятельности прекращаются». То есть Патти, скорее всего, действительно примкнула к банде по собственной воле, но эта воля была уже сломлена двухмесячным пленом, давлением и изоляцией.
Тюремное заключение Патти закончилось гораздо раньше, чем рассчитывало обвинение: уже в январе 1979 года президент Джимми Картер сократил ей срок наказания и она вышла из-под стражи. А 20 лет спустя, в последний день своего президентского срока, Билл Клинтон подписал ее полное помилование.
Через два месяца после освобождения Патрисия вышла замуж за своего телохранителя, с которым и прожила вплоть до его смерти в 2013-м, воспитывая двух дочерей: Лидию Мари (она в последние годы довольно известна как модель и актриса) и Джиллиан. В начале 80-х Хёрст выпустила книгу мемуаров, потом сыграла несколько малозначительных ролей в кино, но в целом она скорее избегает публичности. Занимается благотворительностью, возит питомцев на собачьи выставки, путешествует. В этом году, судя по фото в ее личном аккаунте в Instagram, она заезжала даже в Петербург.
Несколько недель назад об истории 40-летней давности заговорили снова: в США вышла книга «American Heiress». Автор, обозреватель The New Yorker и CNN Джеффри Тубин, в очередной раз попытался разобраться в мотивах наследницы империи Хёрстов. В его описании Патти выглядит удивительно прагматичной для 19-летней девушки, пережившей похищение: сначала она якобы решила «поиграть в революцию», а когда дело дошло до тюрьмы, пошла на попятную и стала изображать жертву.
Сама Патрисия Хёрст полностью игнорирует шумиху вокруг книги и от комментариев отказывается. И ее можно понять: в течение 40 лет бесконечно оправдываться за то, о чем хотелось бы забыть, занятие утомительное.