Владимир Буковский: Психиатрия, как и медицина вообще, это не совсем наука

В минувшую пятницу в Санкт-Петербурге прошел пикет сотрудников и сторонников петербургской Гражданской комиссии по правам человека в защиту прав пациентов учреждений психиатрической службы. По просьбе «Национального журнала» акцию прокомментировала правозащитник Владимир Буковский:

Какое-то время после развала Советского союза казалось, что карательная психиатрия уже никогда не возродиться. Оказалось, что это не так. Несколько лет назад появились первые случаи использования психиатрии снова в карательных целях. Число таких случаев увеличивается, получилось, что это все-таки система, хотя еще и не массовая. И поэтому нам пришлось снова поднимать компанию.

Я уж думал, что больше этим никогда не буду заниматься. В свое время я потратил много лет на борьбе с такими проявления, и последний свой срок получил именно за это, по обвинению в клевете на советскую психиатрию.

Оказалось, что нужно, и нам пришлось опять и здешних психиатров беспокоить, и всемирную ассоциацию психиатров, и.т.д. Они сразу откликнулись, надо сказать, оказали давление на своих российских коллег. И довольно много материалов было в прессе на эту тему, и как-то затихло.

Это вовсе не значит, что отказались от метода карательной психиатрии, это ничего не значит, просто затихли. К сожалению, похоже на то, что пришло какое-то распоряжение снова использовать этот метод широко.

Это первое, это мы говорим о чисто политических злоупотреблениях психиатрии.

Но все эти годы продолжалось частное использование психиатрии не по назначению. И такие случаи были всегда, например, родственники решили квартиру у кого-то отнять, или соседи… И таких случаев всегда было много. И психиатрия в этом смысле предмет очень неблагополучный, поскольку не имеете никаких объективных критериев.

Психиатрия, как и медицина вообще, это не совсем наука. Это некая клиническая дисциплина, где все зависит от опыта наблюдающих врачей, от их честности. К сожалению, предмет очень неблагополучный, требующий общественного контроля, требующий внимания общества и прессы. Боюсь, что с психиатрией всегда надо держать ухо востро и тенденция у нее сползти в карательную функцию всегда существует.

Такие акции, я считаю, нужны. И поскольку был опять рецидив использования в политических целых, то это не бесполезно, это хорошо и это нужно делать. Пару лет назад вдруг опять пошли случаи: один, другой, третий. Вот Лариса Арап, вот Новожилов, вот Новиков, и целый ряд случаев. Еще где-то на Урале. Это все стало накапливаться и получилось, что дали добро откуда-то.

Пока это только единичные случаи протеста. Власть, конечно, может  игнорировать их. Но опыт уже есть, и игнорирование в 70- гг. этих протестов привело к тому, что кампания стала нарастать, как снежный ком, вырвалась за пределы страны и стала международной.  И в конечном итоге пришлось тогда советской психиатрии вносить коррективы. В 1989 году было пересмотрено законодательство о психиатрии, инструкция о госпитализации, т.е. основополагающие документы, на основе которых действовала психиатрия. Были введены определенные правовые гарантии, в том числе и судебные, расширены права родственников в смысле надзорном, расширены права общественности.

Потом это все опять свернули. Проблема в том, что даже и в законодательном смысле процесс пошел назад, и опять вернули расширенные бесконтрольные права психиатрическим органам.

И поэтому я понимаю, когда теперь определенная общественная организация опять требует ввести эти гарантии, ввести права надзора, оспаривания и т.д.